Наркотики составляют сегодня до 30−40% общего вала уголовных...

от 08.08.2013

Прежде всего, это так называемая экспресс-экспертиза изъятого наркотика, которую я называю для себя лжеэкспертизой и которая не упоминалась ни в УПК РСФСР, ни в нормативных документах МВД и прокуратуры. Проще говоря, по закону она не предусмотрена. Тем не менее применялась и применяется фактически во всех делах по соответствующим статьям УК Р. Ф. Поэтому стоит подробнее остановиться на механизме экспресс-экспертизы, о чем наша общественность имеет пока весьма смутное представление.

Итак, в соответствии с нормами Уголовно-процессуального кодекса, доступ к изъятым наркотикам есть только у трех человек: следователя, специалиста и эксперта. Причем следователь здесь лицо процессуально самостоятельное и никто, кроме него, не может распоряжаться судьбой вещдоков. У него имеются два законных варианта исследования наркотика. Он может пригласить специалиста, то есть лицо с соответствующим образованием и квалификацией.

При этом специалист не имеет права нарушать целостность исследуемого объекта, его структуру, вес, размер, цвет; он может только осмотреть и дать свое заключение по внешним признакам. Ему вменяется уголовная ответственность за дачу ложных показаний, ему можно задавать вопросы и заявлять отвод. Или следователь опечатывает наркотик, поручая проведение экспертизы профессиональному эксперту. Тот, ограниченный процессуальными рамками, тщательно отражает в своем исследовании цвет и состав наркотического вещества, а также то, сколько миллиграммов его он израсходовал при проведении экспертизы. Такое заключение будет одним из доказательств по делу.

Что же повсеместно происходит в реальности? Перед началом экспертизы или исследования специалиста, органы МВД проводят экспресс-экспертизу, или, как они именуют ее, экспресс-анализ наркотических средств. При этом чаще всего наркотик на такой анализ отправляет начальник УВД, беря на себя прерогативы следователя. Затем до начала нормальной экспертизы наркотическое вещество, исследованное их экспертом, в большинстве случаев в течение длительного времени (в течение двух-трех недель и более) находится неизвестно где. Тогда как это важное вещественное доказательство должно храниться либо в деле, либо при деле. Словом, очередное грубое нарушение процессуальных норм. Понятно, что при таком «хранении» создается простор для манипуляций и даже подмены изъятых наркотических средств.

Причем задавать вопросы лжеэксперту, как я его называю, заявлять ему отводы и ходатайства нельзя, ведь он вроде бы участвует в деле, а вроде и нет — настоящее-то исследование еще впереди. Наиболее типичные нестыковки после использования экспресс-анализа таковы. Например, вес изъятого героина был 0,15 г, при проведении исследования израсходовали 0,01 г, потом при проведении настоящей экспертизы тоже 0,01 г, но в итоге пишут, что осталось 0,14 г наркотика. То есть приписывают лишнее количество героина.

Очень часто не совпадает и описание цвета наркотика. Экспресс-экспертиза определяет изъятый порошок как белый, а настоящая заявляет — бежевый. Итак, резюме. Изымается наркотическое вещество неопределенного цвета и веса, его на первоначальную экспертизу посылает лицо, не имеющее полномочий это делать, исследование проводит также неправомочное лицо. Изъятое хранится неизвестно где, а обвиняемый сначала даже не может воспользоваться услугами защитника. Фактически уголовное дело надо прекращать, ведь после лжеэкспертизы нельзя корректно и законно доказать, что данное наркотическое вещество идентично изъятому.

Подкреплю свои теоретические рассуждения конкретным уголовным делом, в котором мне довелось участвовать в прошлом году. Мой подзащитный Виталий Бельченков обвинялся в приобретении и хранении наркотических средств в крупном размере без цели сбыта, а также в приобретении и хранении таковых в целях сбыта и в сбыте в особо крупном размере. Уже в ходе предварительного, а затем судебного следствия защита установила ряд грубейших нарушений норм Конституции Р. Ф. и Уголовно-процессуального кодекса.

Притом органы предварительного следствия фальсифицировали следственные документы, чтобы прочно привязать Бельченкова к мнимой торговле наркотиком. Так, согласно справке из дела, наркотическое вещество, добровольно выданное подельницей Виталия Людмилой Палей, было незаконно отправлено начальником ОВД «Коньково» на так называемое исследование (ту самую лжеэкспертизу). Из данного документа выходило, что неправомочный эксперт Настин вскрыл опечатанный и скрепленный подписями понятых конверт с порошком и незаконно стал проводить с ним манипуляции, израсходовав 0,01 г героина. После чего оставил наркотик у себя на хранении, указав в справке, что вещественные доказательства находятся в экспертно-криминальном отделе (ЭКО) до назначения официальной экспертизы.

То есть с самых первых шагов следствие встало на скользкий путь беззакония. Кстати, в УПК РСФСР такой профессиональный документ — справка об исследовании — тоже не предусмотрен. Было грубо нарушено право Бельченкова на защиту. У Настина никто не выяснял, а не является ли он заинтересованным в исходе дела лицом, нет ли оснований для его отвода. Начальник ОВД самовольно лишил моего подзащитного возможности задавать вопросы мнимому эксперту, заявлять отвод и ходатайства по сути исследования.

В заключение судебно-химической экспертизы указано: «…после проведенного 10.09.2000 г. на основании отношения начальника ОВД „Коньково“ УВД ЮЗАО предварительного исследования…». Однако в деле такая бумага от милицейского главы отсутствует! Это ли не еще один факт фальсификации? В ходе следствия изменения произошли и с цветом изъятого наркотика. В протоколе добровольной выдаче Палей героина указано, что женщина выдала порошок светлого цвета. Понятые при задержании Бельченкова свидетельствуют о наличии у него бело-желтого порошка. Причем сама Палей заявляет, что ее подельник передал ей героин белого цвета. То же подтверждают и протоколы допросов милиционеров, задержавших Виталия и Людмилу.

Согласно соответствующим листам дела, на экспертизу поступило уже вещество светло-бежевого и бело-бежевого цвета. Однако, судя по надписям на конвертах, в которых были упакованы и порошок, выданный Палей, и порошок, изъятый у Бельченкова, героин в обоих случаях был белым. Таким образом, можно предположить, что на настоящую экспертизу после длительного исчезновения и нахождения неизвестно где поступил какой-то другой наркотик. Изъятый исчез, и эксперт проводил исследование с другим порошком, насыпанным недобросовестной рукой либо сотрудников милиции, либо следователя, либо мифического участника процесса Настина. Ведь Бельченков приобретал порошок однородного состава из одного пакета и в одном месте. То есть порошок у моего подзащитного и порошок у Палей должны быть идентичными.

Почему же при этом такая чехарда с цветом наркотика?

И это еще не все. Возвращенный следователю после проведения экспертизы порошок был, видимо, вновь кем-то заменен, так как его вес стал существенно отличаться от должного. Из справки об исследовании видно, что у Бельченкова изъят героин весом 0,16 г. При исследовании израсходовано 0,01 г, значит осталось 0,15 г. Согласно заключению эксперта столько к нему и поступило. В ходе экспертизы снова было израсходовано 0,01 г, то есть должно остаться всего 0,14 г. Но по постановлению по передаче вещдоков в камеру хранения ГУВД поступил порошок весом… 0,15 г. На одну сотую грамма больше, нежели должно было быть после проведения экспертизы. Значит, это не то вещество, которое было изъято у Бельченкова, направлено на исследование и после предоставлено эксперту. Аналогичная ситуация сложилась и с весом пакетиков, добровольно выданных женщиной.

Словом, в расследовании уголовного дела Виталия Бельченкова наличествовал весь классический букет нарушений существующего законодательства, с описания которого начался этот материал. Поэтому защита посчитала, что ряд доказательств по обвинению молодого человека и вещдоки не могли иметь юридической силы согласно части 3 статьи 69 УПК РСФСР и должны быть исключены из доказательственной базы при вынесении приговора.

К сожалению, Черемушкинский межмуниципальный народный суд не внял нашим доводам, прошел мимо, казалось бы, очевидных нарушений законодательства в ходе следствия. Виталий осужден и отбывает наказание. Но суть проблемы отнюдь не только в этом конкретном деле. Необходимо менять всю порочную практику проведения такой экспертизы. Конечно, распространение наркотиков, наркомания — страшное зло, но поборем ли мы его, сами становясь на путь беззакония?

© Д. А. Краснов В паутине лжеэкспертизы // Российский Адвокат № 5, 2002. Стр. 16−20.